Родители жили по соседству с полем для гольфа. Их новый домс широкими окнами выходил на основную площадку. Я его втайне терпеть не мог,потому что на площадке вечно толпились игроки.

Из аэропорта я позвонил родителям, так что к моему прибытиюмать сгорала от нетерпения. Отец, по ее словам, застрял где-то у девятой лунки.

– У тебя усталый вид, сынок, – после неизбежных объятий ипоцелуев заметила мать. Впрочем, эту фразу я слышал от нее в каждый приезд.

– Спасибо, ма. Зато ты выглядишь чудесно.

Что правда, то правда. Ежедневная партия в теннис помогалаей сохранять стройную фигуру, а кварцевая лампа обеспечивала ровный бронзовыйзагар.

Сидя во внутреннем дворике, мы потягивали чай со льдом инаблюдали за пенсионерами, разъезжающими в гольф-карах.

– Что-то случилось? – неожиданно спросила мать.

– Нет, все в порядке.

– А где Клер? Почему вы ни разу не позвонили? За последниедва месяца я ни разу не слышала ее голоса.

– У Клер тоже все хорошо, мама. Мы живы и здоровы, работаем.

– И вам хватает времени друг на друга?

– Нет.

– Но вместе вы бываете?

– Редко.

Мать встревоженно округлила глаза:

– Что-то не так?

– Да.

– Так я и знала! По твоему голосу в телефоне поняла. Ноты-то хоть не собираешься разводиться? А договориться вы не пробовали?

– Нет. Оставим это, ма.

– Ну почему не попробовать? Клер – замечательная женщина,Майкл. Постарайтесь отдать совместной жизни все, что у вас есть.

– Мы пытаемся, мама. Это очень трудно.

– Да почему? Связи на стороне? Наркотики? Спиртное? Азартныеигры? Что-нибудь похуже?

– Нет. Просто каждый живет своей жизнью. Я провожу на работевосемьдесят часов в неделю. Она тоже.

– Сбросьте темп. Деньги – это еще не все. – Голос материдрогнул, глаза увлажнились.

– Мне очень жаль, мама. Хорошо хоть у нас нет детей.

Она прикусила губу, стараясь не выдать, что обмерла в Душе.Мамино горе было мне понятно: у двух сыновей жизнь не сложилась, теперь вот утретьего… Мой развод станет крахом ее надежд. И во всем она будет винить толькосебя.

Не желая быть объектом жалости, я перевел разговор в иноерусло и поведал историю с Мистером, несколько приуменьшив, ради маминогоспокойствия, опасность, которая мне угрожала. Если мемфисские газеты и сообщалио служившемся, то родители заметки точно не читали.

– С тобой все в порядке? – потрясение спросила мать.

– Естественно. Пуля прошла мимо. Я же здесь.

– Слава Богу! Но я имею в виду твое моральное состояние.

– Я в полном душевном равновесии, никаких истерик. Мне далипару выходных, вот я и приехал.

– Бедненький. Сначала проблемы с Клер, теперь это.

– Я отлично себя чувствую. Вчера у нас был сильнейшийснегопад, самый подходящий момент убраться на время из города.

– А Клер?

– Как и все в Вашингтоне. Живет в госпитале, это, пожалуй,самое спокойное сейчас место.

– Я очень за тебя волнуюсь. В газетах пишут про ростпреступности. Вашингтон становится все более опасным.

– Да почти таким же, как Мемфис.

Около низкого заборчика приземлился мяч. Через минуту нагольф-каре подъехала его владелица, тучная дама. Она вылезла из крошечноймашины, подошла к мячу, неловко взмахнула клюшкой. Удар оказался слабым.

Мать направилась к дому, чтобы принести чаю и утереть слезы.

* * *

Не знаю, кого из родителей сильнее расстроил мой приезд.Мать мечтала о крепких семейных узах для сыновей и о возне с внуками. Отцухотелось, чтобы его сыновья как можно быстрее взбирались по служебной лестницек честно заработанному успеху.

Ближе к вечеру мы с отцом вышли на площадку. Он играл, а япил пиво и разъезжал по полю на машинке. Гольфу пока предстояло найти в моемлице страстного поклонника.

Две бутылки холодного пива развязали мне язык, а после тогокак за обедом опять прозвучала грустная повесть о Мистере, я решил, чтособрался с силами, дабы выйти на ринг.

– Знаешь, папа, от работы в большой фирме меня начинаеттошнить.

Пройдя три лунки, перед четвертой отец присел передохнуть. Янервничал и, понимая это, раздражался сильнее. В конце концов, речь шла о моейжизни, не о его.

– И что это означает?

– Я устал от того, чем занимаюсь.

– Поздравляю. Значит, ты считаешь, будто рабочий у станка неустает? Ты хоть богатеешь.

Первый раунд по очкам остался за ним, еще немного – отецпошлет меня в нокаут.

– Собираешься искать новое место? – спросил он, посматриваяпо сторонам в поисках улетевшего мяча.

– Подумываю.

– И что же ты надумал?

– Говорить слишком рано. В данный момент у меня нет ничегоконкретного.

– Тогда откуда эта уверенность, что на новом пастбище тебяждет более сочная трава? – Ударом клюшки отец подбросил найденный мяч и зашагалк следующей лунке.

Следя за ним, я направил карт по узкой гравийной дорожке.Любопытно, чем меня пугал этот рослый седовласый человек? Он поднял на ногитрех сыновей, научил их добиваться поставленной цели, привил здоровоечестолюбие, стремление зарабатывать хорошие деньги, собственными рукамивоплощая в жизнь великую Американскую мечту. Своим трудом он оплатил все, чегодостигли его дети.

Как и братья, я появился на свет без чувства долга передобществом. Мы опускали монетки в кружку для церковных подаяний – потому что таквелит Библия. Мы платили налоги – потому что так требует закон. Безусловно,часть денег шла на добрые дела, мы вроде принимали в них участие.